Стихи разных лет

КОММЕНТАРИИ

Галина Фёдорова:

Наш блогер Наталья так красиво оформляет наши строки, что, читая наши стихи в её оформлении, сам удивляешься и думаешь: «А неужели это мои строчки, или все это написали наши литовцы?»

Спасибо ей, что она нас теребит, не дает нам покоя и в каникулярное время!!!

 И сама пишет замечательные стихи! Спасибо от всех нас, а всем нам и ей пожелаю дальнейшего творческого подъема и шлифовки наших строк (кому-то это еще требуется!!!).

И хорошего доброго лета - надеюсь, что оно уже на пороге, и наши стихи приближают его наступление!!!

21 июня 2015 г., 3:5

Валерия Вьюшкова:

Чудесные у всех стихи о лете!!

Я словно выезжаю на природу, -

Цветы, грибы, отменная погода,

Пейзажи!..

Удались поездки эти!!
К тому же - экономлю на билете!!!))))))))))))

Картина "Пылающий июнь " Фредерика Лейтона

Мимолётное

Эту песню и следующую можно послушать

Александр Степанович Маслаков мальчишкой убежал на фронт, стал соловецким юнгой, защищал Ленинград на эсминце "Стройный". 9 мая 1945 года , когда эсминец находился на ремонте, Александр Степанович встречал День Победы на Невском проспекте.

 9 мая 2015 года капитан I ранга в отставке Александр Маслаков тоже встречал на Невском. Через 70 лет!

Стихи, представленные нашими авторами на конкурс "Гимн ЛИТО "Путь на моря"

Алла Кузнецова

         Баллада о мужестве
                По страницам "Блокадной книги" Даниила Гранина и Алеся Адамовича
                                                                   Ленинград, 1984г.

   Часть 1.

 Блокада

Когда, подминая с успехом Европу,

В безжалостном марше по трупам шагая,

Фашизм озверевший, насытив утробу

Землёю чужого, сожжённого края,

На город наш, словно на глыбу, наткнулся,

Не раз захлебнувшись в прямом наступленье,

Увидел, прозрев: Ленинград не согнулся,

Не пал перед силой его на колени!

И Гитлер, что в бешенстве истинный стайер,

Решил уничтожить не сдавшийся город,

Но заминтенданта его, Цигельмайер,

В союзники взять посоветовал Голод.

И фюрер подумал: «Светило науки!..

Что Мюнхен ему с институтом питанья?!

Он к делу приложит надёжную руку

Да так, что останутся целыми зданья –

Театры… Музеи… Дворцы да соборы!..

Без риска потери солдат фатерланда

Войдём по-хозяйски в распахнутый город

По воле ума моего интенданта!»

Подумал учёный: «Какая удача!..

Естественный эксперимент! Миллионы

Подопытных тварей без пищи!.. И, значит,-

Проверю на них достоверность закона:

Во всём ли был прав мой земляк Роберт Майер,

Столетье назад заверяя планету,

Что теплится жизнь человека земная

Энергией пищи надёжно согрета.»

В глобальных подсчётах не ради награды,

Поправ всё святое (война – не лекторий!),

Решал, сколько дней отпустить Ленинграду,

Лишая спасительных килокалорий.

«Две тысячи в сутки… Да где же им взяться

В тех граммах по крохам делимого хлеба?!

А если точнее, не хлеба – эрзаца!..

Так что ж их спасёт? Уж не манна ли с неба?..»

Он знал всё до тонкостей: тонны и граммы,

Количество жизней, летальность момента…

В предвиденьях злой человеческой драмы

Сложились в «условия эксперимента».

Тут было не сложно с натурой педанта

Прикинуть расчёты, все выводы сделав,

В которых по умыслу заминтенданта,

Живущих душа распрощается с телом.

И в справке своей Генеральному штабу

Учёный писал достоверные строчки,

Где голод на город накладывал лапу,

Сражаясь без боя, почти в одиночку!

Он всех обнадёжил!.. Уверовав, фюрер

Не раз повторил: «Город сам себя выжрет!»,

А Геббельс, что «клюнул» на липовый флюгер,

Вписал в свой дневник: «…обоснованно вымрет!»

По армиям «Центра» летели депеши,

В них Кейтель отрезать приказывал город

Как можно быстрее, со рвением свежим, =

И взять ленинградцев голодным измором!

Всё было разыграно, словно по нотам,

В предвиденье скорых и бурных оваций…

Ступала зима по лесам и болотам,

Но жил Ленинград! И не думал сдаваться!

Враги не сумели сломить непокорных,

Не внявших звучанью фашистской бравады,

Хоть шли через ад девятьсот этих чёрных,

Безжалостных дней Ленинградской блокады.

Голодное тело не грели одежды

И стены когда-то уютного дома,

Но звал за собою, вселяя надежду,

Печально – настойчивый шаг метронома.

                   Часть 2.

Коллеги

Он русский, Алексей Беззубов,

Он признанный специалист.

Когда Победу пели трубы

И крах прочувствовал фашист,

Его отправили в Германию,

Во всеми признанную СВАГ*,

* СВАГ – Советская военная администрация в Германии

В технический отдел питания –

Не всякий немец был нам враг!

Там жили женщины и дети,

Беспомощные старики,

Теперь не слишком люди эти

Прощали Гитлеру долги.

Там надо было жизнь наладить,

Где кров и стол, и мирный дом,

А это (как и в Ленинграде!)

Давалось потом и трудом.

Среди проблем такого рода

Пересеклись – таки пути,

Где надо было антиподам

Беседу мирную вести.

Сказал с улыбкой Цигельмайер:

-Я видеть вас, коллега, рад!

Теперь, наверное, узнаю,

Как устоял ваш Ленинград.

Мне не война «отбила» руки,

А те блокадные тиски,

Они незыблемость науки

Всю искромсали на куски!

Там не было разумной этики,

И я, конечно же, не смог

Спасти законы энергетики,

Как оттолкнул меня мой Бог!

Я шёл путями боевыми

Не ради славы и наград…

Так почему тогда не вымер

Голодный, мёрзлый Ленинград???

Те полулюди – полутрупы

Дышали из последних сил…

(Простите, если слишком грубо

И слишком прямо вас спросил!).

Беззубов был бледнее снега,

Сжимались пальцы в кулаки,

Хотелось этому «коллеге»

О стену вышибить мозги!..

Но мутный взгляд был снова светел,

Когда буран эмоций стих,

Спокойно, медленно ответил:

-Я был… тогда… одним из них.

Вы добросовестны в расчётах,

Но кое-что недоучли:

Людей оставили без счёта,

Что в город с армией вошли!

А для учёного неточность

Недопустима – тот же крах!..

-Не возражаю, это точно…

-Теперь, давайте о делах!

    Часть 3.

Мужество

Беззубов мог бы поделиться,

Он этот ужас видел сам:

Блокадой выпитые лица,

Читаемые по глазам,

И шаг замедленный, где метры

Осиливает человек:

Наклон вперёд, как против ветра,–

И тихо падает на снег…

Он помнит полумёртвый город,

Где Смерти правая рука –

Невыносимый, страшный Голод

С подачи сильного врага…

Скелеты, от которых жутко

И в горле давящий комок

(Всё было съедено желудком –

И мозг, и мышцы! Брал, что мог!..)

Как бомбовозы шли армадой,

Прицельно, планово бомбя,

Как жгли Бадаевские склады,

«Чтоб город выжрал сам себя».

Сожгли старательно, с расчётом,

В том сорок первом, в сентябре,

Белки, жиры и углеводы,

Что правят жизнью на Земле.

Он мог бы вспомнить злую долю,

Где и без боя, как в бою,

Когда несломленную волю

Внёс в биографию свою:

Искал ответы на вопросы

В седых глубинах двух веков

В той битве с авитаминозом,

Что был союзником врагов.

Коль приходилось людям круто,

Он не щадил своё плечо

В числе учёных института,

Что «недовымерли» ещё.

И в ход пошли настойка хвои,

Горох проросший, казеин,

Для обмороженных зимою

Раздобывали каротин.

А в трубах вентиляционных

И на фабричных чердаках

Скребли, сметали пыли тонны,

Чтобы извлечь из них табак,

Конечно же, не для куренья –

Был людям нужен никотин…

Нет, не по щучьему веленью

Давался каждый витамин!

И всё же, главное не в этом,

А в силе праведных идей:

Блокадной истины секреты

В великом мужестве людей

То мужество в лабораторию

От истины не уводи!

Его не меряют в калориях,

Оно покоится в груди!

И в нашей памяти покоится,

Как правда о блокадном дне,

Покоится и беспокоится,

Как только вспомнишь о войне!

Наталия Костюхина